— Это, извините, князь, не умно… Поучить его следует, чтобы он за
чужими невестами не бегал и победами, вероятно даже воображаемыми, над ними не хвастал, но становиться вам с ним на барьер не резон. Кто он такой? Темная личность… Если я держу его у себя, то я адвокат: при нашей профессии со всеми брататься приходится. Наш ведь брат — та же кокотка.
Неточные совпадения
Скотинин. Эка притча! Я другому не помеха. Всякий женись на своей
невесте. Я чужу не трону, и мою
чужой не тронь же. (Софье.) Ты не бось, душенька. Тебя у меня никто не перебьет.
Она поручила свое дитя Марье Егоровне, матери жениха, а последнему довольно серьезно заметила, чтобы он там, в деревне, соблюдал тонкое уважение к
невесте и особенно при
чужих людях, каких-нибудь соседях, воздерживался от той свободы, которою он пользовался при ней и своей матери, в обращении с Марфенькой, что другие, пожалуй, перетолкуют иначе — словом, чтоб не бегал с ней там по рощам и садам, как здесь.
И вот в этот месяц безнадежной любви, нравственных падений, измены своей
невесте, присвоения
чужих денег, вверенных его чести, — подсудимый, кроме того, доходит почти до исступления, до бешенства, от беспрерывной ревности, и к кому же, к своему отцу!
Чужие-то люди все заметят и зубы во рту у
невесты пересчитают, и Анфуса Гавриловна готова была вылезти из кожи, чтобы не осрамить своей репутации.
Весь Франкфурт завтра узнает, что
чужой дрался с офицером за мою
невесту, — на что это похоже?
Вдруг среди общей свалки сделалось колебанье. Дюжий Митька буравил толпу и лез прямо на Хомяка, валяя без разбору и
чужих и своих. Митька узнал похитителя
невесты. Подняв обеими руками дубину, он грянул ею в своего недруга. Хомяк отшатнулся, удар пал в конскую голову, конь покатился мертвый, дубина переломилась.
«Братец, к нам переменится, не станет нас так любить и жаловать, как прежде, молодая жена ототрет родных, и дом родительский будет нам
чужой» — это непременно сказали бы сестры Алексея Степаныча, хотя бы его
невеста была их поля ягода; но невестки Софьи Николавны хуже нельзя было придумать для них.
Милый мой жених, прекрасный королевич, не мне ты достался, не своей
невесте — а темной могилке на
чужой сторонке. Никогда не утешусь, вечно по тебе буду плакать.
То в них плачет мать по сыне или
невеста по жениху; то молодая жена жалуется на суровость мужа и злость свекрови; то добрый молодец на
чужой дальней стороне тоскует по родине, в разлуке со всеми милыми его сердцу; то бедняк, убитый своим горем, сокрушается, что ничего не имеет и живет в презрении.
— Та-ак, — протянул Патап Максимыч. — Ладно придумано, лучше не надо. Завтра поутру надо будет мне с Груней покалякать, а потом повидать
невесту. Хоть не родная, а все-таки не
чужая. Долго ль здесь располагаешь прожить?
— Приехал я. Барин, папенька-то ваш, принял меня ласково, но только так лукаво улыбается. «За
невестой тебе недалеко ходить, — говорит, — в ключницах она у меня уже с месяц живет». Я так и обмер, но пересилил себя. «Что же, — отвечаю, — благодарствуйте, что барской милостью ее взыскали». И ее увидал в тот же день: нарядная, пышная такая, а со мной — как
чужая. «Здравствуйте, — говорит, — Гаврила Иванович», — и больше ни слова.